Сонет 1
Всему, что на земле непреходяще,
Одно лишь имя вечное – Матильда.
Лишь в нём одном растут рассвета крылья,
Лишь в нём огонь цветов лимоны прячут…
Ах, это имя – разве же не парус
Для деревянных шхун в бескрайнем море?!
Течений струи в голубом просторе,
С души моей смывающие старость!
Я меж вьюнков нашарил имя это,
Секретный ход в страну другого света,
Где жизнь цветёт благоуханным чудом…
Спали меня сжигающим соблазном,
Испепели бездонно-чёрным глазом,
Но пусть и явь, и сны тобою будут!
Сонет 2
До поцелуя путь неизмерим.
Как путнику в дороге одиноко!
Вновь, утопая в ливневых потоках,
Пронзают поезда весенний дым…
Но мы с тобой сквозь ливня серебро
Сливаемся в поток неукротимый,
От сущности до облика едины,
Как время, как вода… К бедру – бедро.
О, Боже! Сколько гальки и камней
Снесла река до устья у Бороа!
О, Боже! Сколько бесконечных дней
И рельсы, и границы, и язык…
Влюблённых разделяют на дорогах!
Детей Земли, праматери гвоздик.
Сонет 3
Не знаю я, зачем, какой дорогой
Печальная жестокая любовь,
Фиалка за щетиною шипов,
Ты пробралась к души моей порогу.
Не знаю, почему низвергла пламень
Ты на мою опавшую листву –
Натягивал ли Эрос тетиву
Иль был подсказкой путеводный камень.
Но знаю я, что после страшной ночи
Заря хмельная открывала очи,
День наставал, и отступала мгла,
Когда любовь, коварная и злая,
Страстей шипами грудь мою терзая,
Мне в сердце путь безжалостно прожгла.
Сонет 4
Я вспомню своенравное ущелье,
Где трепетно курились ароматы
И тени сиротливые пернатых
Сквозили, как отрогов подношенья.
Я вспомню подношения равнины:
Колючки, корни бешеные чащи,
Цветы и травы с запахом дурящим
И золотистые разводы глины.
Я вспомню ветку, камень в пене снежной –
Из тишины туманной безмятежной, –
Величественный дар твоей руки.
И было всё впервые и как прежде:
Шли наугад мы по горам в надежде,
Всё находя, всем чащам вопреки.
Сонет 5
Я знал всегда, что неприкосновенны
Лучи рассвета и ночная мгла.
Рука моя коснуться лишь могла
Плодов земли твоей благословенной.
Глаза твои писали в храме жрицы,
На пьедестале тело возвели.
Ты вся – из глины, плоть своей земли,
И я тебя касаюсь, как пшеницы.
Лишь сердце вспоминало поцелуи,
Пока не понял, что тебя люблю я,
Единственная из арауканок!
Я, как шальной, бродил, пока не встретил,
Для поцелуев – боль свою на свете,
Рождённую из глины и вулканов.
Сонет 6
Я срезал ветку, заблудившись в чаще,
И стон её к сухим губам поднёс.
То был ли шёпот ливня, полный слёз
Иль треснувшего сердца стон хрипящий?…
Передо мною всплыл из дали дальней
Давно знакомый образ или звук,
Прорвавший толщу тысячи разлук
И беспредельность осени печальной.
И ветка, пробуждённая губами,
Заполонила чащу голосами,
Рождёнными пареньем аромата.
И замер я – кольнули сердце снова
Былые сны родительского крова,
В дни детства устремляя луч заката.
Сонет 7
Я прошептал: «Пойдём со мной», за ширмой тайны
Скрыв ото всех свою печальнейшую долю.
И – ни гвоздики лепесток, ни звук случайный
Не защитили сердца чуткого от боли.
Я повторил: «Пойдём со мной!» — за шаг от смерти.
Никто не видел на губах луны беззвучной,
Что подымалась кровоточием отверстым.
О, как забыть любовь, цветок в шипах колючих!
Но голос твой позвал меня: «Пойдём со мною!» —
Ты раскупорила бутыль со старым джинном –
И боль, и ярость, и любовь рвались на волю
Из леденящих погребов: пути открыты!
Я ощутил губами вкус огня забытый, —
И вновь гвоздики, вспыхнув, сердце обожгли мне!
Сонет 8
Когда б глаза твои не спорили с луной,
С лучами будней, с их неистовой работой,
С янтарно-жёлтым воскресеньем и с субботой,
С мечтой, напитанной осенней желтизной,
Когда бы не была тем жёлтым мигом ты,
В который по плющу карабкается осень,
Ковригой, что луна печёт, сгущая просинь
И сея звёзд муку в просторах высоты,
Ну, как бы я тогда узнал тебя, мой друг!
В тебе люблю я всё, живущее вокруг:
Ход времени, песок, дождя седые плети…
Всё, без чего бы жить мы не смогли с тобой.
Я это всё могу увидеть пред собой:
В тебе я нахожу всё сущее на свете.
Сонет 9
От света, преломлённого волной,
Вонзившейся в скалу, сверкнули розы –
И окоём, рокочущий и грозный,
Облёкся виноградиной земной.
Магнолии солёной пены моря,
Потоки магнетизма, крахи, смерти
И душ неугомонных круговерти –
В беснующемся соляном растворе…
Любимая! Пока морские волны
Свергают всё, чем прежде были полны,
Мы в душах не нарушим тишины
Не потому ль, что в ритмике степенной
Воды, песка и просолённой пены
Мы укрываем таинства луны?
Сонет 10
Краса твоя нежней, чем тонкий голос скрипки,
Пшеница, шёлк, агат и персик наливной…
Порой она на миг рисует образ зыбкий,
Смягчающий жару прохладною волной.
Шлифует океан прекраснейшие ноги,
Отлитые черты, что изваял песок.
И пламень красоты, величественно-строгий,
Зеркальной глубиной вбирает волн поток.
Ты – хрупкий призрак, ты – клочок солёной пены…
Останься же вовек да неприкосновенной
Для чувства и руки, подобная весне!
О, время, не сотри волшебности невинной!
Да будет образ твой вовеки на волне
Мерилом красоты лилейно-лебединой!
Сонет 11
Твой голос, губы, каждый волос твой…
Без них я даже хлебом сыт не стану.
Рассветный луч подобен лишь туману:
Ищу во тьме ручей шагов живой.
Я пил бы смех, летящий трелью вдаль,
И руки цвета вызревшего хлеба,
И ногти тона утреннего неба,
И кожи розовеющий миндаль…
Как жажду я огня красы твоей,
Любой черты лица, что всех милей,
Твоих ресниц неуловимой тени!..
Изголодавшись, я ищу твой след –
По запаху, по звуку – сердца свет,
Как леопард, вдыхая дух смятений.
Сонет 12
О, яблоко, горящее луною,
Глубин морских потусторонний свет,
Из водорослей сотканный букет,
Мерцающий под вечною волною!
Любовь – полёт в упругом буйном зное
Меж дном морским и отсветом планет,
Дуэль, в которой побеждённых нет,
Но оба негой сражены одною…
Я прохожу губами по твоей
Бескрайности речушек и полей,
По склонам гор, по городам и весям…
И жжение блаженное в крови
Сочится капиллярами любви
И вспыхивает сполохом небесным.
Сонет 13
Свечение – от пят к роскошной гриве –
По выпуклой изысканности форм
Лучит не перламутр и не фарфор,
А тёплый свежий хлеб – во славу ниве.
Ко сроку созревания недаром,
Как житница, ты полнилась зерном.
И грудь твоя раздвоенным холмом,
Как уголь, занимается пожаром.
Из хлеба – тело: губы, ноги, кровь…
Я ем – наутро он родится вновь.
И вновь идёт по заданному кругу.
Твой жар в крови – от пламени печей,
А сытность – от муки для калачей.
А хлеба плоть душиста и упруга.
Сонет 14
Ну, где мне бездну времени найти –
Насытиться твоими волосами!
Порой гордятся милыми глазами,
А мне, как знамя, – волосы в пути.
За этот жгучий, жалящий костёр
Тебя Горгоной греки бы прозвали.
Я, чуя сердцем входы в эти пали,
Зову тебя растрёпой. Не в укор.
Когда в ночи собьёшься ты с дороги,
Припомни: я люблю и жду в тревоге.
Не дай любви состариться от слёз
В сплетении дорог и рек без брода,
Пока не вспыхнет золото восхода
Над чащей золотых твоих волос.
Сонет 15
Упругий, стройный, гибкий, как лозина,
Твой образ жил извечно на земле.
В янтарный плод на молодом стволе
Земля тебя в веках преобразила.
В глазах твоих, как в окнах растворённых, —
Мир, осенённый ясностью простой.
Ты слеплена из глины золотой,
Обожжена на камнях раскалённых.
Как зыбко всё случайное на свете:
Жара, прохлада, дождик или ветер… —
Покинут мир, едва увидев свет…
И ты сойдёшь моей плитой могильной.
Но не угаснет мир, забыть бессильный
Любовь, которой неизбывней нет.
Сонет 16
Люблю тебя, клочок моей Вселенной,
За то, что на космических полях,
Всю многогранность мира восприняв,
Его ты повторяешь совершенно.
Вобрав лучи заоблачных просторов,
Глаза моей звезды мне дарят свет,
Трепещет кожа, как неверный след
Из космоса летящих метеоров…
О, золотистый отблеск бёдер лунных!
О, солнце сладострастных губ безумных!
Целуя раскалённые черты,
Я сердце обжигаю, исступлённый…
Моя голубка – космос, заключённый
В девичий стан божественной мечты!
Сонет 17
Люблю тебя не так, как любят самоцветы
Иль факелы гвоздик, манящие огнём.
Ни явью не назвать, ни грёзами, ни сном… —
Ту тайну, что в глуши души моей согрета.
Куст папоротника, не от цветка рождённый,
Не знал я, что внутри меня цветы росли.
В груди моей живёт священный дух земли,
От забытья твоей любовью пробуждённый.
Любовь моя к тебе – как дерево в пустыне.
Без думы напускной, расчёта и гордыни
Люблю. И наши дни и ночи так тесны,
Что я гляжу на мир твоим любимым взглядом,
А ты глядишь – моим, когда со мной ты рядом,
А в сомкнутых глазах – одни и те же сны.
Сонет 18
По склонам ты летишь крылатым бризом,
Свергаешься, как селевый поток.
И на ветру – волос твоих цветок –
Как солнечных протуберанцев брызги.
Сливается сияние Кавказа
В изменчивую звонкую струю,
Всю бесконечность малую твою
Наполнить собираясь до отказа.
На горы брошен серпантин дороги,
Под ним – как ножны – яркие отроги,
Река – как сабля – в кружевах мостов…
И как сюрприз – причудливая ветка,
И ароматы, брызжущие едко,
И голубые молнии цветов.
Сонет 19
Пока вступаешь ты в разливы синей пены,
Восторженно пьяна залива красотой,
Я пристально слежу за пчёлкой золотой,
Сбирающей нектар по закуткам Вселенной.
Скольженье от летка по незаметной нитке,
Посадка на цветок, жужжание и – взлёт,
И танец в золотом наряде – взад-вперёд…
А жало так и ждёт убийства или пытки!
Неистовый контраст мазута с апельсином
Лавирует в траве проворным цепеллином,
Взлетая в вышину при первой тени зла.
А в это время ты, напитанная солью,
Выходишь из воды моей счастливой болью…
Ваял тебя Творец, усердней, чем пчела!
Сонет 20
Моя дурнушка, ты – всклокоченный каштан.
Красавица моя, не ты ли – ветра прыть!
Огромный этот рот на два бы разделить,
Но свежести родник ему природой дан.
Дурнушка ты моя, ну, что это за грудь! –
Два зёрнышка пшена едва-едва видны.
Хотел бы у тебя я видеть две луны,
На храмных куполах присевших отдохнуть…
Дурнушка! От цветка – к цветку, всегда, везде,
Красавица моя, как от звезды – к звезде,
Как от волны к волне тебя я обретаю…
Ведь от лучащей свет морщинки меж бровей
До складки, что и днём – темнее всех теней, –
За твой слепящий свет, за тьму люблю тебя я.
Сонет 21
Губами всё скажи мне о любви,
Чтоб не забыл я о весне в разлуке.
Пусть я забуду любящие руки, —
Оставь лишь поцелуи мне свои!
Дыханьем заслоняя лунный свет,
Задёрни вход густыми волосами.
Мои глаза наполнятся слезами,
Но знай, тому виною – детства след.
Ищу я встречи с милыми руками
В листве. И ты, касаясь колосками,
Слепишь меня порывом тёмных сил.
Любимая! Я знаю, эти чащи
Царят во снах, нежданно приходящих,
В которых я тебя не отпустил…
Сонет 22
Я столько раз любил, мечты своей не помня!
Не находя твой взгляд, не отвечал своим.
В чужих краях была ты чудом полевым,
Струящим аромат в палящем зное полдня.
Быть может, я узнал тебя сквозь луч бокала
В Анголе при свече неистовой луны.
Быть может, ты была мелодией струи,
Что под моей рукой, как море, зазвучала…
А я тебя искал в воспоминаньях длинных,
Бродил в пустых домах, в заброшенных руинах,
Чтоб твой портрет найти до возвращенья дня.
Но как-то вдруг в толпе к тебе я прикоснулся,
Поднял свои глаза, обжёгся и – очнулся:
Ты встала предо мной царицею огня!
Сонет 23
Был свет огнём, хлеб щерился луною.
Жасмин умножил таинства реки
Зловещих звёзд. Но сень твоей руки
Вернула день, исполненный покоя.
Мгновенно мука адская души
Переросла в вершину наслаждений.
Отринув злость и ревность без сомнений,
Две жизни слить в одну она спешит.
Извечно были, есть и будут впредь,
Пока не выйдет время умереть
Последней капле жизни во Вселенной,
Три ипостаси: я, и ты, и свет.
Угаснет жизнь, но как святой завет –
Любви двоих последний луч нетленный!
Сонет 24
Любимая, смотри: на купол неба
Взобрались прачки толпами, бранясь.
Всё стало синим. Лишь мерцает вязь
Летящих звёзд, а день умчался в небыль.
Взгляни на дождь: в космической метели
Таится рок, потоки звёзд гоня.
Коснись цветка вселенского огня,
Спеша, чтоб лепестки не облетели.
В бескрайнем небе – только ширь простора,
Открытого для света, и для спора
Воздушных струй, и для летящих звёзд.
Мы, находясь во власти сил небесных,
Гадать лишь можем, что творится в безднах
Простора, что огромен и непрост.
Сонет 25
Пока любви не знало сердце, был я нищ.
Меня шатало в промежутках меж вещами,
Что распознать нельзя, не ощутив руками.
Мир состоял из ждущих чуда пепелищ.
Я проходил через салонный дым сигар,
Через туннель, дневную лунную обитель,
Через ангар, любых желаний истребитель,
Ища вопросы на песке, как Божий дар.
Всё было мёртвым для меня в моём дому,
Чужим, случайным, и не нужным никому,
И отторгаемым и разумом, и глазом,
Пока твой облик небогатой красоты
Не одарил мою, лишённую мечты,
Скупую осень драгоценнейшим алмазом.
Сонет 26
Ни Гватемалы поймы и луга,
Ни Икике таинственные дюны
Не в силах изменить твой профиль юный,
О, ягода, что так мне дорога!
Любовь моя! От тишины лесной
Зелёных гор, где плющ струится длинный,
До рудников безжизненных равнины –
Во всём ты повторяешь край родной.
Ни беспокойный сумрак горных рек,
Ни камни Польши, ни Тибета снег
Не тронули тебя, мой странник рьяный!
Ведь навсегда в тебе воплощены
По воле снисходительной Луны
Гитары, глины и вино Чильяна…
Сонет 27
Нагая, ты проста, открыта, как ладонь,
Округла, как луна, и, как вода, прозрачна,
Светла, как абрикос весной в наряде брачном, —
Во всём, что вижу я, струится твой огонь.
Нагая, ты горишь, подобно небесам
Вечернею порой на Кубе иль в Майами.
Ты величава так в земли бескрайнем храме,
Что диадема звёзд пристала к волосам.
Но ты и так мала, как полевой цветок,
А мир вокруг тебя огромен и жесток!
Тревожно мне смотреть, как мир тебя встречает.
В нём – множество личин, запретов и одежд…
Под ними – ясный свет стремлений и надежд,
Которым лишь ладонь открытая мерцает…
Сонет 28
Любовь – зерно к зерну, частица за частицей,
Летящие сквозь тьму, сумятицу и страх,
Сквозь боль и крик войны в кровавых сапогах…
Ты – сумерки и дни добреющей пшеницы.
Ты помнишь острова, мосты, седые дали?..
Звучали стоны фуг, мелькали времена,
Несли нам радость кубки, полные вина,
Но отрезвляли нас окрестные печали.
В республике лились торжественные флейты,
Полотнища знамён развёртывали шлейфы
Над всходами цветов свободного труда.
Входя в свои права, над Родиною милой
Росистая весна уверенно всходила,
Но осень мы забыть не смели никогда!
Сонет 29
Пришла ты из убогих хижин Юга,
Боящихся стихий и холодов.
Наперекор пророчествам богов,
Здесь учат нас простому делу плуга.
Землисто-вороная лошадёнка,
Горчащий поцелуй и сонный мак,
И сизый голубь сумерек, и мрак… —
В копилке горя бедного ребёнка.
Ты сердце с чистотою обручила,
Когда босые ноги приучила
К неласковым дорогам и к траве.
Мой бедный Юг, ты выросла в печали,
В нужде… Но наши матери стирали
Бельё в небесной южной синеве.
Сонет 30
Твои ресницы – лиственницы плети.
Века пеклись над обликом твоим.
В крови твоей живёт зелёный дым –
Древесная история столетий.
Растаял след от сердца моего
Средь сумрака, в котором не согреться, —
И я скитался по свету без сердца,
Надежду потеряв вернуть его.
Но ты возникла островом мечты
В древесных кронах дикой красоты –
И я почуял дебрей ароматы.
В дремучей сельве отыскал я мёд,
Извлёк его из недоступных сот –
И сердце возвратить мне помогла ты.
Сонет 31
Кровь наших вен – из глиняных частиц.
По городу мы рыщем, как койоты,
Ища базар в последний час работы
С растерянностью в выраженьях лиц.
Я увенчал царицу всех цариц
Зелёным лавром, майораном Лоты,
По меркам уложив земли красоты
В шаблоны канонических страниц.
А ты, как тень вишнёвая, свежа.
Глаза – из синей бездны два ножа.
И сердце целый мир вобрать готово.
Обточены черты морской волной.
А поцелуй твой – плод в палящий зной,
В муаре рос мерцающий медово.
Сонет 32
Спросонок дом воистину – вверх дном!
И новый день родится из белья
Постелей… Точно жалкая ладья
Плывёт от снов – в ту явь, что станет днём.
С собою вещи тащат чью-то тень
Путями неизведанной науки,
Таят бумаги скомканные звуки,
На дне бутылки спит вчерашний день…
Ты, как пчела трепещущим крылом,
Сгоняешь мрак, застрявший за углом,
И проливаешь свет своею властью.
И ясность воздвигается, как дом,
И жизни дух – талантом и трудом –
В дому и в мире утверждает счастье!
Часть 2-я – ПОЛДЕНЬ
Сонет 33
Пора бы возвращаться нам домой.
Там хмель уже, наверно, влез на крышу
И в спаленку твою, проворней мыши,
Забрался полдень радостью самой.
Лобзанья наши обошли весь мир.
Армения упала каплей мёда,
Орлом Цейлон вознёсся к небосводу,
Меж днём и ночью лёг Янцзы пунктир.
В скрежещущие волны окунёмся –
И почтарями верными вернёмся,
Куда весь люд инстинктами ведом.
Не вечно же летать любви по свету!
И, подчиняясь древнему завету,
Вернутся поцелуи в добрый дом.
Сонет 34
Дочь моря, дочь земли и дочь растенья,
Когда плывёшь, сливаешься с водой,
Но зрим на суше стан твой молодой,
И в каждом жесте видится цветенье.
От взгляда волны пенятся игриво,
Земли коснёшься – всходы прорастут…
В пропорциях чудесных Божий суд
С морской водой замешивает глину.
С утра Наяда тонет в бирюзе,
А днём внимает дом земной грозе,
Дрожа в беспрекословном подчиненье.
А к ночи мрак ложится на лицо,
Но охраняет рук моих кольцо
Морские и земные сновиденья.
Сонет 35
Вспорхнула с глаз моих твоя рука
К цветущему кусту дневного света,
Где волны и песок взлетали в лето,
Как пчёлы с бирюзового летка.
Твоя рука заставила греметь
Посуду и баклажки с постным маслом,
Водопровод в журчании прекрасном
И хризантем пронзительную медь.
Ночной светильник выйдет из-за гор
И наши сны обережёт шатёр,
Что в темноте сплетают ароматы.
Твоя рука вернулась на глаза,
Сложила крылья. Я не смел сказать,
Что до смерти боялся их утраты.
Сонет 36
Ты царствуешь на кухне и повсюду,
Пантера в пышных дебрях сельдерея.
Твой беспокойный мир, мне сердце грея,
Сверкает маслом, воском и посудой…
Когда чеснок ты из земли тащила,
Окрасив мир лиловостью растенья,
В салатах растворились сновиденья,
Свернулся змеем шланг, лишённый силы.
Стрижёшь кусты, будя их ароматы,
Ныряешь в пену стирок без возврата,
Завешивая небо парусами.
И в плаванье безбрежном
по наитью
В моих анналах делаешь открытья
И ловишь буквы жадными устами.
Сонет 37
Любви безумный луч, пунцовою угрозой
Ступеньками взлетев по крепостной стене,
Сквозь дымчатый туман ворвался ты ко мне
В глубь сердца, что стучит пульсирующей розой.
Не скажем никому, что только наша нежность
Сложила витражи уюта наших дней.
А горе утекло по венам, что длинней,
Чем зимних непогод угрюмая безбрежность.
Недаром все твои – и радости, и беды –
В одну большую жизнь, чей путь земле не ведом,
Слились как высший дар небес, как звон дождя.
Господние дары плоды вздымают к небу,
И теплится земля предощущеньем хлеба,
И стонут погреба, вулканами бродя.
Сонет 38
Трясётся дом грохочущим составом,
Поёт плита, гудит осиный рой,
В саду фонтан рокочет, как прибой,
Твой смех бежит по пальмовым октавам…
Лазурь стены беседует с брусчаткой,
Приходит телеграмма, стынет чай…
И меж смоковниц, словно невзначай,
Вот-вот Гомер прошаркает украдкой.
Там, в городе, – ни голоса, ни стона.
В проулках тишина вершит законы,
Лишь водопад доносит рыки львов.
А ты шумишь, поёшь, спешишь куда-то,
Но лишь за дверь, как в доме – без возврата
Осенний холод наступить готов.
Сонет 39
Мне не забыть, как высохшую розу
Сумела оживить рука твоя.
Ты – как воды журчащая струя,
Как солнца луч сквозь утренние росы…
В саду с тобой – лопата, тяпка, лейка
Бегут весёлой стайкою зверей,
Врачуя землю, чтобы поскорей
Взошла на ней цветущая семейка.
Хвала и честь – в труде подобным пчёлам
Мозолистым рукам твоим весёлым,
Что сердцу дарят ласку, как цветку.
Случилось чудо: камень обожжённый,
Теплом твоих ладоней воскрешённый,
Я вновь пою, прогнав за дверь тоску.
Сонет 40
Во влажном свете тишины зелёной
Июль дрожал и бился мотыльком.
От скал, чей профиль с детства нам знаком,
Ты шла сквозь миг, в одну тебя влюблённый.
Несла в руках ты ржавые охапки
Морских цветов, растерзанных волной,
Взметнувших жалость лишь в тебе одной.
И руки жгли просоленные тряпки.
Я так люблю твой гладкий камень кожи!
И ноготков на пальцах нет дороже.
Мне мил разлитый счастьем щедрый рот.
Мой дом, с морской пучиной по соседству,
Своей рукой обереги от бедствий
И защити покой мой от невзгод.
Сонет 41
Не в том – беда, надменный мой январь,
Что, обнажив небесную истому,
Ты влил в бокал земного окоёма
Тяжёлую густую киноварь.
Не в том – беда, что по сухим плодам,
Осенним днём дарившим миру счастье,
Заплакал день неистовым ненастьем
В смущении с печалью пополам.
Но – в том, что вся опавшая краса
Взошедшей грустью скроет небеса,
Которые надежда просветляет.
И ураганы по душе пройдут…
Но защитит нас дом, его уют,
Где на столе душистый хлеб сияет.
Сонет 42
Сквозь птичий хаос солнечных высот
Скользят лучами дни по глади моря,
Сиянием с янтарной каплей споря
И с мёдом восковых пчелиных сот.
Полдневный час гудит, как грозный рой,
В пустых попытках спрятаться под кроны.
Прохладой дышит только лес зелёный,
Лучами пробиваемый порой.
Дрожит огонь пылающего лета.
Земля, его дыханием согрета,
Возводит рай, не любящий страдать.
Земле тепла, воды, и хлеба мало.
Ей нужно, чтобы навсегда не стало
Того, что нас могло бы разделять.
Сонет 43
Твои черты видны повсюду мне.
Твоим сияньем Божий мир отмечен –
В стремительности влажных взглядов женщин,
В слепящих бёдер жаркой белизне…
Как ноготки на пальчиках остры!
Как ягодки, они продолговаты…
Твоих волос я слышу ароматы
Когда закаты в море жгут костры…
Но не найти в других – того биенья
И медной глины тёмного свеченья,
Которые несёшь ты не боясь.
Как бесконечна ты и – уникальна!
Я прохожу с тобою беспечально
Всю женскую святую ипостась.
Сонет 44
Я люблю и не люблю одновременно.
Жизни противоположности нужны.
Звуки – это только крылья тишины,
А огонь – прозренье холода вселенной.
Я люблю лишь для того, чтобы любить,
Вновь исчерпывая жизни бесконечность.
Но любить я ДОЛЖЕН день, и год, и вечность –
Вот за это я любовь хочу забыть.
Я люблю и не люблю, как будто я
Балансирую на кромке острия
В роковом предощущении потери.
Два пути, две жизни сложены во мне:
Я люблю – и этим счастлив я вполне;
И, когда я не люблю, в любовь я верю.
Сонет 45
Не уходи из дома ни на день.
Ведь этот день – длиною в бесконечность!
Так на вокзале проклятая вечность
Ждёт поезда спасительную тень.
Не уходи из виду ни на час.
Во мне сольются струи всех бессонниц,
В набат соединятся звуки звонниц,
Чтоб реки слёз исторгнулись из глаз.
Не оставляй меня в слепой тоске
Ни на минуту. Россыпью в песке
Не поддавайся жадной круговерти!
Ты и за миг так далеко уйдёшь,
Что не найти ни правду мне, ни ложь –
Увижу ли опять тебя до смерти.
Сонет 46
Из сонмища неисчислимых звёзд –
На небесах, в воде, в лучистом слове…
Я выбрал лишь одну своей любовью
И свет звезды в свой каждый сон привнёс.
Из бесконечной сутолоки волн,
Несущихся по миру оголтело,
Я выбрал лишь единственное тело –
И с той поры безбрежным счастьем полн.
Дождинки, камни, корни и ростки,
Лучи Вселенной, полные тоски,… —
В мой мир пришли, чтоб встретиться со мною:
Я выбрал дикий жар твоих волос
И сердцем
сердце до небес вознёс –
И выбор был одобрен всей Землёю.
Сонет 47
Вот – семя, в лунку брошенное метко,
Смогло достичь немыслимых красот.
Со мною рядом будь зелёной веткой,
Со временем на ней родится плод.
Сначала расцветёшь неотразимо,
Увековечив сладкий поцелуй.
Потом земля и небеса незримо
В тебя вдохнут блаженство зрелых струй.
Огонь волос увижу на ветвях,
Родившихся в неистовых мечтах.
Твои черты подскажет каждый листик.
Рот пересохший, жаждущий тебя,
Найдёт в тебе поток любовных истин,
Горячий сок плодов твоих любя.
Сонет 48
Влюблённые пекут совместный хлеб,
Лелеют каплю ночью на травинке…
Сливаются две тени-половинки
В пылу любовных сладостных потреб.
Из сущих истин выбирая день,
Сплетают мир тончайшим ароматом.
Любовный кокон – неделимый атом,
И не падёт от башни счастья – тень.
В гнездо дурмана, воздуха и хлеба
Слетают лепестки с ночного неба.
Лишь для двоих раскрылись все цветы!
Ни смерти нет на свете, ни предела,
Когда слились в единственное тело
Два тела в постиженье высоты.
Сонет 49
Вчера ушла, пронзив деревья сада,
Сквозь пальцы зренья, сквозь глазницы снов…
Но завтра всё равно прибудешь вновь:
Реке рассвета не найти преграды.
И рук твоих никто не остановит,
И взгляды снов никто не отведёт…
Ты – время, чей стремительный полёт
Галактика межзвёздным светом ловит.
И небо над тобой возносит крылья,
Неся ко мне, чтоб снова сделать былью
Твою неподражаемую суть.
Вот почему я воспеваю море,
И Солнце, и Луну в ночном просторе:
К тебе я прикоснусь когда-нибудь…
Сонет 50
Мой друг сказал, что твой звенящий смех
Внезапен, словно сокола паденье.
Прорвав пространства, ветры и растенья,
Как яркий луч, он поражает всех.
Твоя стихия наполняет сад.
Где жил покой, затворник бородатый,
Взрываются фонтанами гранаты,
И пчёлы света в стороны летят…
А по ночам спадает мрак с небес,
Трезвонит лунный колокол окрест,
Гвоздики полыхают, мчатся кони…
А просто кроха малая твоя
Пронзает смехом толщу бытия,
И пред тобой весь мир – как на ладони.
